Выражение, употребляемое в значении: жеманная, изнеженная девушка с ограниченным кругозором. По-видимому, впервые в литературную речь вошло из романа Н. Г. Помяловского «Мещанское счастье» (1861): «Кисейная девушка!.. Ведь жалко смотреть на подобных девушек — поразительная неразвитость и пустота!.. Читали они Марлинского, пожалуй и Пушкина читали; поют «Всех цветочков боле розу я любил» да «Стонет сизый голубочек»; вечно мечтают, вечно играют… Ничто не оставит у них глубоких следов, потому что они не способны к сильному чувству. Красивы они, но не очень; нельзя сказать, чтобы они были очень глупы… Легкие, бойкие девушки, любят сентиментальничать, нарочно картавить, хохотать и кушать гостинцы… И сколько у нас этих бедных кисейных созданий!» В 60-х годах выражения «кисейная барышня» и «кисейная барыня» были — по свидетельству современницы — в устах передовой женской молодежи терминами, выражающими презрение к светским поверхностным и неразвитым женщинам (Л. Ф. Пантелеев, Из воспоминаний прошлого, М. 1934, прилож., с. 647). «Нельзя сомневаться,— пишет академик В. В. Виноградов,— что клички «кисейная барышня», «кисейная барыня» вышли из демократической среды и сложились на почве народного словоупотребления. В. И. Даль в «Толковом словаре» не приводит этих выражений, но указывает: «кисейница» — в народе щеголиха, которая ходит в кисее» (В. В. Виноградов, Из истории современной русской литературной лексики, «Изв. Академии наук СССР. Отделение литературы и языка», 1950, т. IX, вып. 5, с. 384—385).
Кит Китыч. Тит Титыч.
Кит Китычем в комедии А. Н. Островского «В чужом пиру похмелье» (1856) одно из действующих лиц называет купца-самодура Тита Титыча Брускова. Это искаженное имя, равно как и Тит Титыч, стало синонимом российского купца и вообще самодура.
Кифа Мокиевич.
Один из персонажей поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души», т. І, гл. II (1842). «Кифа Мокиевич, человек нрава кроткого, проводивший жизнь халатным образом. Семейством своим он не занимался; существованье его было обращено более в умозрительную сторону и занято следующим, как он называл, философическим вопросом: «Вот, например, зверь,— говорил он, ходя по комнате,— зверь родится нагишом. Почему же именно нагишом? Почему не так, как птица? почему не вылупливается из яйца? Как, право, того: совсем не поймешь натуры, как побольше в нее углубишься!» Так мыслил обитатель Кифа Мокиевич». Имя его стало синонимом человека, развивающего нелепые теории.